Дорогой, я вышла сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты не думал, как будешь жить завтра,
рисовал акварелью на стенах, немножко пел,
развлекался со мной; но потом сошёлся с актрисой театра
и, судя по письмам, чудовищно поглупел.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рада, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; они не уничтожены,
но забыть одну жизнь -- человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожила.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молод, весел, глумлив?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я сижу в темноте и вдыхаю гнилой отлив.